Сообщений в теме: 4

[Егор Королев]

Елим Павлович.

Последний из рода Демидовых

 

Об этом человеке до недавнего времени было мало что известно. Причин тому было несколько, как объективных, так и субъективных. Судите сами.

Во-первых, Елим Павлович Демидов 24 года состоял на службе в Министерстве иностранных дел, которое весьма строго следило за тем, чтобы как можно меньше информации о его сотрудниках и лицах, связанных с ними, находилось в свободном доступе.

Во-вторых, по воспоминаниям родных и близко знавших его людей (и вопреки сложившемуся в советский период мнению), Елим Павлович был человеком вовсе не тщеславным. Он, в отличие от некоторых своих предков, не держал личных биографов, а в мемуарах больше описывал события и места, где ему удалось побывать. Даже своим титулом князя Сан-Донато он пользовался неохотно, только если в этом была нужда или ради дела.

Британский натуралист и охотник Джордж Литлдел, сопровождавший Елима Павловича в 1897 году в путешествии по Алтаю и Монголии, вспоминал, как в Барнауле их пригласили в городской музей: «…Когда мы закончили осмотр, нас попросили оставить запись в книге посетителей, что мы и сделали. Но смотритель музея попросил Демидова подписаться ещё и титулом. Елим смутился, и ответил, что ему не кажется это уместным… Софи пришлось уговаривать его…»

И, наконец, главная причина того, что имя Елима Павловича Демидова в советский период было почти предано забвению, заключалась в том, что в 1920 году он согласился быть представителем правительства генерала Врангеля в Европе, и ответил отказом на предложение кого-то из Совета народных комиссаров вернуться в Россию.

На фото Елим Павлович Демидов

ДЕМИДОВ Елим (Илим) Никитович, статский советник, егермейстер, служил по министерству внутренних дел, последний владелец салдинских заводов, посетил Верхнюю и Нижнюю Салду в голодный 1891 год, а самое последнее посещение было в 1893 году.

 

В советский период официальная история «назначила» Елима Павловича «…типичным примером вырождения буржуазии», наделив его несуществующими качествами: глупостью, ленью, жаждой праздной жизни и склонностью к сомнительным развлечениям. В качестве бесспорных аргументов интересующимся предлагались воспоминания писателя Мамина-Сибиряка и инженера-металурга Грум-Гржимайло: «был на Урале всего два ли три раза», «заводами не интересовался», «рабочие потешались над таким хозяином» и тому подобное.

Вообще, советские историки (а вслед за ними и краеведы, в том числе и тагильские) в своё время изрядно подкорректировали образы почти всех Демидовых. Так, Акинфий представал перед нами «сатрапом» и «кровопийцей»; Прокофий Акинфиевич оказался записным «чудаком, сошедшим к старости с ума», а Николай Никитич был «картёжником и мотом». Павел Николаевич – «больной, безвольный и равнодушный», Анатолий – «не знал русского языка, писал распоряжения на заводы на французском и итальянском языках», а Елим Павлович выставлялся напыщенным дурачком.

Елим Павлович Демидов родился 6 августа 1868 года в Вене. Так гласит всезнающая Википедия, и некоторые отечественные справочники. Однако в других источниках значится другая дата – 25 июля. В чём здесь дело? Как оказалось, путаница с датами возникла вследствие драматического события, случившегося на следующий день после рождения мальчика – внезапной смерти матери Елима, Марии Елимовны Демидовой-Мещерской. Елим действительно родился 25 июля, однако, метрика на рождение ребёнка была оформлена позднее.

Известие о скоропостижной кончине молодой княжны повергло родственников в настоящий шок. Овдовевший в одночасье Павел Павлович и вовсе пребывал «в полуобморочной прострации», как впоследствии вспоминала его мать — Аврора Карловна Карамзина-Демидова. Современники все как один отмечали, что Павел был безумно влюблён в Марию. Их «медовый месяц», проведённый на флорентийской вилле в Полеросе, растянулся на полгода, и Павел позднее признавался, что это время было самым счастливым в его жизни.

На фото Мария Елимовна Мещерская

Там же, в Полеросе, молодожёны решили, как назовут своего первенца: если родится девочка, то
Аврора, а если мальчик, то Елим. Выбор этот объясняла в одном из писем к своей лучшей подруге Александре Жуковской сама Мария Мещерская:

«С первого дня нашего знакомства с Павлом его матушка стала мне лучшей подругой и ангелом-хранителем. Она окружила меня своим сердечным вниманием и ненавязчивой заботой, и всё, что я могу сделать в благодарность за всё, так это лишь дать её имя своей дочери. Но если по воле Божьей первенцем нашим окажется мальчик, то Павел предложил назвать его в честь моего батюшки, и был непреклонен в своём желании…»

На то, чтобы дать будущему сыну столь необычное, редкое имя, у Павла были свои причины. Дело в том, что первой любовью Марии был… наследник российского престола – цесаревич Александр. Дело шло к браку, но когда перед Александром встал выбор взять в жёны девушку не монарших кровей или взойти на престол, будущий император предпочёл трон. На фоне цесаревича Павел Павлович выглядел партией менее выгодной, и Мещерские не скрывали разочарования и даже раздражения. Дав сыну имя почившего в бозе тестя, Павел рассчитывал успокоить родню «той стороны».

Павел предложил похоронить супругу в фамильной демидовской усыпальнице в Нижнем Тагиле, но родственники Марии Елимовны и слышать не желали ничего подобного. После похорон, все хлопоты, связанные с которыми взяла на себя Аврора Карловна, убитый горем Павел запил было, и только благодаря усилиям матери «смог совладать с порочной склонностью к вину».

Видя, как непросто сын переживает потерю жены, Аврора Карловна решила взять на себя заботы по воспитанию внука. А вскоре в жизни маленького Елима появился ещё один ангел-хранитель — приходившийся ему троюродным дядей известный в России дипломат, фабрикант, миллионер и меценат Юрий Степанович Нечаев-Мальцов.

На фото Юрий Степанович Нечаев-Мальцов

НЕЧАЕВ-МАЛЬЦЕВ Юрий Степанович, русский меценат, фабрикант, дипломат, владелец стекольных заводов, почётный гражданин города Владимира (1901), почётный член Московского археологического общества, почётный член Императорской Академии художеств (1902), гражданский чин - тайный советник. В историю Ю. С. Нечаев-Мальцов вошел как человек, подаривший России Музей изящных искусств (ГМИИ имени А. С. Пушкина) в Москве, пожертвовав на его строительство основную сумму денег (более 2 000000 из 2 600000 рублей) - посетил Нижнюю Салду в 1893 году, сопровождал последнего владельца Салдинских заводов  Демидова Илима Никитовича.

 

Сам Елим Павлович неоднократно говорил: «Бабушка заменила мне мать, а дядюшка – отца. Хотя я не могу сказать, что mon papa не был со мной ласков или невнимателен к моим капризам, но не случись со мной рядом моего любезного дядюшки, не знаю, что бы получилось из меня в жизни».

Действительно, роль Юрия Степановича Нечаева в воспитании и становлении Елима Павловича очень велика. Он привил племяннику любовь к природе, интерес к шахматам, помог определиться с выбором службы. Елим с детства мечтал посвятить свою жизнь путешествиям и натуралистике, однако мудрый дядя направил юношу по другому пути. А впоследствии, когда Елиму «пришлось взять заботы о заводах на себя», Нечаев-Мальцов стал племяннику первым помощником. Аврора Карловна в письмах к сыну часто сетовала, что «…Елим много времени проводит в Полибино, на попечении милейшего Юрия Степановича»…

На фото Усадьба Нечаевых в Полибино (фото 2013 г.)*

В 1890 году Елим окончил Императорский Александровский лицей, а затем поступил на службу в Министерство иностранных дел. До недавнего времени подробности его карьеры в МИДе были малоизвестны. В 1894 году Елим Павлович был назначен в посольство в Лондоне сверх штата; три года спустя — вторым секретарём посольства в чине надворного советника и камер-юнкера. В 1902 году он получает назначение на должность первого секретаря посольства в Мадриде, а в 1903 году перебирается в Копенгаген в должности первого секретаря посольства. В 1905-08 годах он являлся первым секретарём посольства в Австрии, а в 1911 году Елим Павлович становится советником российского посольства в Париже. Последнее назначение — посланником в Греции — произошло в 1912 году.

Чем занимался Елим Павлович на дипломатической службе, долгое время было неизвестно, что и дало повод историкам советского периода предположить, что ничем особенным. Предположение это отлично вписывалось в новый исторический образ Елима Демидова. Лишь несколько лет назад в архивах бывшего главы Главного управления Генерального штаба Александра Захарьевича Мышлаевского были найдены сведения о том, что «…г-н Демидов, кн. Сан-Донато, помимо своих прямых обязанностей, выполнял поручения ГУГШ Е. И. В. секретного характера…»

Впрочем, дипломатическая служба была не единственной в карьере Елима Павловича…

В 1893 году Елим женится на Софии Воронцовой-Дашковой, дочери министра Императорского двора и уделов графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова и Елизаветы Шуваловой.

На фото Илларион Иванович Воронцов-Дашков с дочерью

Воронцовы-Дашковы были в фаворе у императора Александра III Александровича. Софья ходила в лучших подругах великой княжны Ксении, а Илларион Иванович считался личным другом Его Императорского Величества. Часто Воронцовы-Дашковы всей семьёй проводили свободное время с членами императорской семьи, выезжали на прогулки в лес или занятий спортом.

На фото После игры в русский хоккей.
(Слева направо, первый ряд — Софья Воронцова-Дашкова, великая княжна Ксения, Сандра Воронцова, Ирина Воронцова, великий князь Сергей Михайлович, император Александр III; Сзади, слева направо – цесаревич Николай, великий князь Александр Михайлович, великий князь Михаил Александрович, великий князь Георгий Александрович).

 

В 1901 году по протекции тестя Елим Павлович стал егермейстером императорского двора. В его ведение находились не только государевы охотничьи заказники, но также и лесничества…

…В 1903 году Елим Павлович обратил внимание императора на богатое редким зверем Лагодехское ущелье в Грузии, где браконьерами и местными охотниками велась бесконтрольная добыча туров, серн, закавказского барса, и получил от царя прямой приказ навести в Лагодехах порядок и организовать в ущелье охотничий заказник.

Демидов отнесся к поручению императора основательно. В Лагодехах он построил свою резиденцию – одноэтажный «охотничий дом». Недалеко от дома, по соседству с воинскими казармами, были возведены жилые дома для управляющего заказником и десяти человек стражи.

На фото Охотничий домик Е. П. Демидова на улице Важа Пшавела (фото 2000-х гг.)

В стражу Елим Павлович взял тушин, которые слыли самыми умелыми на Кавказе охотниками. Для пресечения незаконных охот на территории ущелья Елим Демидов поставил на западном склоне горы Нинигори и в ущелье реки Мазым-чай два сторожевых пункта с жилыми домами, где постоянно дежурили его егеря. Тушины обращались с нарушителями крайне строго. А после того, как один из браконьеров был убит в стычке с егерями, все попытки незаконного проникновения на территорию Лагодехского ущелья прекратились вовсе.

Мероприятия вскоре дали ощутимые результаты.
Ущелье, освобожденное от вмешательства человека, вскоре зажило своей естественной жизнью. Животные размножились в больших количествах. Стада туров в 300-400 и даже 500 голов стали совершенно обыкновенным явлением; по горам, спускаясь до самых Лагодех, бродили стада серн, численностью в 100-200 голов. Увеличение поголовья серн и туров привело к небывалому росту числа закавказского барса, самого главного хищника лагодехских гор. Специальной охоты на них не вели, но при случайных встречах вынужденные к обороне егеря убивали по одному, а иногда и по два-три барса в год.

Дикий кабан, который раньше прятался от человека в самых глухих уголках ущелья, заполонил буквально все лесные чащобы и часто забредал в огороды местных жителей. Также размножилась куница, встречавшаяся в последние годы все реже и реже…

Сам Елим Павлович Демидов посещал Лагодех крайне редко. А охотился здесь единственный раз, когда привёз на охоту в ущелье своего сводного брата Анатолия. Современники вспоминали, что сам Елим Павлович «не столько охотился сам, сколько водил брата по заказнику, и с восхищением показывал тому здешние красоты».

Сам же император в Лагодехи не приезжал. Однако режим государева охотничьего заказника реализованный Елимом Демидовым позволил сохранить в этих местах уникальный животный и растительный мир до создания в ущелье заповедника…

По материалам информагентства «Все новости»

(продолжение следует)

[Егор Королев]

Последний из рода Демидовых

Продолжение

 

Многие современники не раз отмечали, что Елим Павлович был увлекающимся человеком.
В апреле 1890 года он, будучи проездом в Вене, случайно оказался на Второй международной филателистической выставке, после чего неожиданно увлёкся коллекционированием почтовых марок. Правда, это занятие вскоре ему наскучило, и он забросил свою коллекцию, вернувшись к ней лишь в последние годы жизни. Коллекционировал он и памятные медали. Основу коллекции составляли медали выставок и ярмарок, где выставлялась продукция демидовских заводов.
Но были у Елима Павловича два увлечения, любовь к которым он пронёс через всю свою жизнь — шахматы и охота.

Охота была особой страстью, и сам процесс добычи был только частью всего мероприятия.

«…Охотиться он предпочитал на редких и малоизученных зверей. А добыв животное, подробно и детально описывал его, места и условия обитания, фотографировал…», — читаем в воспоминаниях жены Елима Павловича Софьи Илларионовны Воронцовой-Дашковой, — «Задолго до того, как мой батюшка поспособствовал назначению [Елима] на должность егермейстера двора Е.И.В., муж мой уже был известен, как натуралист, этнограф и автор нескольких книг…» 

Василий Дмитриевич Белов, неплохо знавший Е. П. Демидова, отзывался о его увлечении охотой так: «Несмотря на то, что охотничьи экспедиции Елима Павловича готовились очень тщательно, и результат порою был великолепен, всё это больше походило на игру взрослого человека, впавшего в детство, нежели на серьёзное научное предприятие. Все шесть книг, изданные им, скорее можно было отнести к жанру дворянской мемуаристики, которая в те годы стала невероятно популярной в провинциях Империи».

Действительно, в период с 1887 по 1901 гг. Елим Павлович совершил несколько «shooting trip» — т.н. «охотничьих путешествий», вошедших в европейскую моду во второй половине XIX века, по Российской Империи и ближнему зарубежью. И по результатам каждой такой поездки он издавал отдельную книгу. Большая часть тиража этих книг издавалась на английском языке, печаталась в Лондоне, в издательстве Rowland ward l.t.d., и распространялась преимущественно в Англии и в Европе. Каждая книжка была богато иллюстрирована рисунками и фотографиями, сделанными в ходе поездки. Самой популярной в Британии считалась книга «Hunting trips in the caucuses»

 

Титульный лист книги Е. П. Демидова «Hunting trips in the caucuses»

Рисунки и фотографии из книги «Hunting trips in the caucuses» (1898 г.)

 

В России интерес вызвала книга «A shooting trip to Kamchatka», написанная по итогам поездки Е. П. Демидова на Камчатку в 1900 году, и изданная в 1904-м. В ней действительно были изложены некоторые любопытные наблюдения о природе и животном мире Камчатки, быте и обычаях её коренных жителей.

Вот, что писал в предисловии к этой книге сам Елим Павлович:

«В 1897 году я посвятил 6 месяцев экспедиции к границам Сибири и Монголии за Ovis ammon, видом самого крупного барана в мире, в результате которой я опубликовал книгу под названием «Вслед за диким бараном на Алтай и в Монголию». Затем было совершено несколько путешествий с целью охоты, одно за каменным козлом в Сьерра Невада, другое на Кубань, на Кавказ и Галицианские Карпаты, а третье за муфлоном в Сардинию, однако мое желание к охоте за дичью в более отдаленных районах оставалось все еще неудовлетворенным.

Осенью 1899 года обстоятельства сложились таким образом, что появилась возможность четырёхмесячного отпуска, во время которого многое можно было сделать. Моя жена и господин Джордж Литлдейл тоже отправлялись в отпуск, и на наших предварительных обсуждениях были высказаны различные предложения: «Давайте подумаем. За месяц или пять недель мы все равно куда-нибудь доберемся, два месяца потратим на охоту, и один месяц займет путь назад. Почему не Момбаса? Потребуется слишком много патронов. Как насчет долины реки Юлдуз? Там наверняка можно будет добыть баранов, каменного козла, возможно даже оленей. Очень привлекательной представлялась Аляска с ее дикими баранами, горными козлами и крупными лосями… Но, может быть, Камчатка с ее Ovis Nivicola (снежный баран), карибу, и огромными медведями?»
В такой манере мы спорили до тех пор, пока окончательное решение не было принято в пользу Камчатки, земли, в которой я был заинтересован лично, поскольку, выпустив две книги об охоте на крупную дичь на границах Российской империи, включая Кавказ и Алтай, я жаждал завершить трилогию после охоты на Дальнем Востоке.

Высокие пики вулканов и покрытые снегом горные цепи этого отдаленного полуострова, кроме того имеющего престиж «неизвестности», особенно привлекали мое внимание и из-за природных богатств северного ландшафта, и из-за возможности столкнуться с дичью, которая пока была в безопасности из-за наполовину диких коренных жителей.
Как позже стало ясно, я частично ошибался в своем последнем предположении.
Рыбный промысел лосося на полуострове, о котором я слышал прекрасные доклады, также каким-то образом повлиял на наше решение посетить эту страну. Для претворения нашего плана в жизнь были, естественно, выбраны летние месяцы, а приготовления к путешествию задержали нас в Лондоне до конца апреля 1900 года. Мы решили путешествовать по Сибирской железной дороге и Амуру во Владивосток, откуда первый из двух ежегодных пароходов, который отходит из этого порта на Камчатку обычно в середине июня, должен был доставить нас и наше имущество.
Сейчас, когда я смотрю на свое путешествие как на свершившийся факт, мечты уступают место реальности. Цель достигнута, страну посетили, ландшафтом восхищались, трофеи получили. Но в смутном будущем, когда неожиданные происшествия случаются, чтобы вызвать воспоминания прошедших дней, Камчатка снова появится в моем воображении с её фантастическими пейзажами и землями, обещающими удачную охоту; перенесенные трудности и разочарования тают перед отвесными утесами, снежными пиками, а очертания этой негостеприимной и заброшенной земли когда-нибудь будут с большей силой разбивать монотонность огромных туманных пространств Тихого океана на севере…»
(перевод с англ. Л. А. Абрамян)

 

О любви хозяина к охоте знали и на Нижнетагильском заводе.
Специально для этого рядом с «демидовской дачей» — по другую сторону Невьянского тракта — был организован охотничий заказник, где водились лисы, зайцы и боровая дичь. И, приезжая в Тагил, Елим Павлович неизменно посещал этот заказник, часто в компании со сводными братьями или с управляющим А. О. Жонес-Спонвилем.

Другим серьёзным увлечением Елима Павловича были шахматы.
Он не только прекрасно разбирался в теории этой игры, но и сам играл довольно хорошо. Если его отец, дед и прадед выписывали книги и журналы по горному делу, металлургии, минералогии, то Елим Павлович тратил много сил и средств на приобретение шахматной литературы. В его личной библиотеке были книги по теории шахмат и шахматные журналы не только на русском, но также на немецком, английском, французском языках. Иногда он и сам писал статьи на шахматную тему, принимал участие в шахматных турнирах во Франции, Германии, России, состоял в переписке со многими известными шахматистами своего времени — Акибой Рубинштейном, Давидом Яновским, Михаилом Чигориным, Андреем Ашариным, Эмануэлем Ласкером. Кроме того, Елим Павлович щедро спонсировал различные шахматные мероприятия и выступал инициатором некоторых из них, в том числе знаменитого Петербургского матч-турнира 1895-96 гг., участниками которого были Ласкер, Стейниц, Чигорин и Пильсбери, и не менее знаменитого турнира 1909 года, который прошёл также в Петербурге.

Матч-турнир 1895 г. в Санкт-Петербурге (слева направо: Э. Ласкер, М. Чигорин, В. Стейниц, Г. Пильсбери)

«…С господином Демидовым меня познакомил Бертольд* на одном благотворительном турнире в Париже», — писал на страницах своего журнала Ласкер в 1905 г., — «Он весьма хорошо играл сам, но большим удовольствием было беседовать с ним о теории шахмат и перспективах их развития. Мы расстались, как добрые друзья, а через полгода или чуть больше, я получил от него письмо, в котором содержалось приглашение в Санкт-Петербург… …Уже в России мне сообщили, что наше размещение и передвижение было полностью оплачено князем. Он же выступил соучредителем призового фонда…»

Шахматной общественности Елим Павлович запомнился и как один из активных организаторов мемориального турнира 1909 года в Санкт-Петербурге. Во многом благодаря его связям и участию на этот турнир, посвящённый памяти Михаила Ивановича Чигорина приехали такие выдающиеся шахматисты, как Эммануэль Ласкер, Милан Видмар, Рихард Тейхман и другие. Интересно, что на этом турнире Елим Павлович собирался играть в основной сетке сам, но в последний момент «из-за врождённой стеснительности» отказался и принял участие только в благотворительных блиц-матчах.

Участники и организаторы турнира 1909 г. в С.-Петербурге.
Сидят слева направо: Видмар, Бернштейн, Э. Ласкер, Берн, Шлехтер, Рубинштейн, Мизес, Сальве, Спейер; стоят посредине: Фон Фрейман, Дурас, Левин, С. Зноско-Боровский, Сосницкий, Е. П. Демидов (кн. Сан-Донато), Сабуров мл., Чудовский, Перлис, Тартаковер, Тейхман; стоят наверху: Коэн, Форгач, Е. Зноско-Боровский, Шпильман.

Известны случаи, когда Елим Павлович напрямую поддерживал шахматистов или их семьи. Так, в августе 1900 года мир узнал о смерти известного шахматиста Вильгельма Стейница. Несколько последних лет мастер жил в нищете, боролся с болезнями и долгами. Узнав о бедственном положении семьи Стейнца, Демидов назначил его вдове «достойное содержание» и оплатил учёбу детей. В исследованиях некоторых американских историков встречается информация о том, что вдова Стейнца в знак благодарности сменила свою фамилию и фамилии детей на «Донато».

Не обходил Елим Павлович своим вниманием и уральских шахматистов. Узнав о том, что горный мастер прииска «Глубокий» Степан Левитский обладает недюжинными способностями и особым самобытным стилем игры, Демидов начинает финансировать «уральского маэстро шахмат».
Результаты оказались весьма впечатляющими: на 2-м Всероссийском турнире в Петербурге в 1911 г. Левитский завоевал первый приз, набрав 16,5 очков. В 1912 г. на Всероссийском турнире мастеров, проходившем в Вильно, Степан Михайлович занял 3-е место, оставив вне пьедестала многих сильных шахматистов, в том числе и будущего чемпиона Алехина, у которого Левитский выиграл две партии.

Степан Михайлович Левитский (справа)

Впоследствии Степан Михайлович переехал жить в Нижний Тагил, где создал один из первых на Урале клуб любителей шахмат…

…Надо сказать, что за свою жизнь Елим Павлович перепробовал множество занятий, но далеко не всегда ему сопутствовала удача. Так, однажды, он решил заняться разведением каракулевых овец, для чего купил в Афганистане 80 породистых баранов. На обратном пути в Бухаре погонщиков кто-то опоил сильнодействующим снотворным, а отару угнали. Больше овцеводством Демидов не интересовался.

Принято считать, что меньше всего Елима Павловича интересовали дела производственные, и что своим заводам он практически не уделял внимания, полагаясь на управляющих. Действительно, до определённого времени так оно и было. Однако ряд обстоятельств заставил его изменить свои взгляды…

(продолжение следует)

* — Бертольд Ласкер – брат Э. Ласкера, часто выполнявший функции менеджера маэстро.

Прикрепленные изображения

• 

[Егор Королев]

Елим Павлович. Окончание

Действительно, первоначально Елим Павлович не проявлял почти никакого интереса к заводским делам. Об этом он и сам неоднократно говорил и писал: «Я выбрал дипломатическую службу, как раз в силу того, что фамильное дело более интересовало моих братьев – Анатолия и Павла – а мне сие занятие казалось непосильным», — писал Демидов в письме к дяде Ю. С. Нечаеву-Мальцову, приглашая его в поездку по уральским заводам в 1909 году. — «Но после кончины Павла, Анатолий заявил нам, что более не имеет интереса к родительским предприятиям, чем поставил нас всех в затруднительное положение…»

Демидов И.П.

Демидовское горнозаводское хозяйство на Урале было одним из самых крупных в России.
По данным на 1895 год только на демидовских заводах было занято более 16800 человек, которые производили в год почти 600 тысяч пудов железа и стали, и более 1157000 пудов чугуна. Заказы от военного ведомства и департамента путей сообщения, которые отдавались Демидовым, давали возможность развивать и модернизировать заводы. Например, производство рельсов давало в год около 1 200 000 рублей чистой прибыли. Смерть Павла Павловича поставила перед наследниками вопрос: кто возьмёт на себя управление «железной империей». Елена Петровна в заводские дела никогда не вникала, дети были ещё малы – Анатолию исполнилось 11-ть, Павлу – 9ть, а старший – Елим – к заводам был равнодушен. До наступления дееспособности детей управлять хозяйством Демидовых (а это были не только уральские заводы) поручили совету опекунов, в состав которого вошли П. П. Голенищев-Кутузов, Н. П. Дурново и А. О. Жонес-Спонвиль.
По просьбе Елены Петровны Анатолий Октавович, как человек «самый близкий к заводам», взял на себя обязанность познакомить наследников с заводами и заинтересовать их фамильным делом.
Для Елима Павловича первое знакомство с заводами произошло вскоре после похорон отца. Об этой экскурсии он впоследствии писал в своих воспоминаниях: «…Это было ужасно! Везде грязь, копоть. В цехах темень, невыносимые запахи и грохот. Жонес повёз нас на рудник, в шахту, куда спускался сам государь, но по дороге, слава Богу, экипаж сломался…»

Нижнетагильский завод (фото конца XIX – начала ХХ вв.)

После Нижнего Тагила Елиму предстояло посетить Антоновский, Черноисточинский, Висимский, Нижнесалдинский заводы. Но напуганный юноша, по его собственному признанию, «…сказался больным, и неделю не допускал к себе никого».

В начале XX столетия оставшееся по наследству имущество Павла Павловича, было поделено на 1050 долей между членами семьи. Елена Петровна Демидова-Трубецкая от своей части наследства отказалась в пользу детей. Надо сказать, что к тому времени отношение наследников к заводам уже поменялось. Анатолий, который в детстве часто приезжал в Тагил и даже начинал проявлять интерес к заводским делам, заниматься производственными вопросами отказался. Сёстры вообще не интересовались ничем, кроме потенциальных женихов. В конце концов, управлять заводами братья решили совместно, и доли наследства были распределены следующим образом: Анатолию досталось 255, Елиму — 280, Павлу – 300, Марии – 75, Авроре – 50, Елене – 75.

Считается, что Елим Павлович приезжал на уральские заводы всего четыре раза — в 1885 году, в 1891, 1895 и 1910 годах. На самом деле, визитов было больше. Несколько раз он приезжал на Урал в годы экономического кризиса. Приезжал не только поохотиться, как это описывали некоторые современники. По его предложению была произведена ротация в правлении Нижнетагильских и Луньевских заводов.

Он изучал предложения инженеров и управляющих заводов по модернизации производства, замене оборудования, занимался закупкой подвижного состава для ВУУЖД.
После смерти младшего брата Павла, Елим Павлович оказался самым крупным пайщиком: уходя из жизни, Павел Павлович завещал ему свою долю наследства. Пришлось Елиму Павловичу взять на себя основную часть финансовых вопросов, связанных с горнозаводским хозяйством. В 1910 – 1912 гг. он принял активное участие в проектировании железнодорожной ветки до Алапаевска, и профинансировал её строительство. В те же годы Елим финансирует строительство в Егоршино шахты «Софья», которая была открыта в 1913 году. Вместе с этой шахтой «заводчик поневоле» запроектировал и начал строительство Егоршинской электростанции.

ЕГРЭС. Строительство водозаборного сооружения (фото 1913 г.)

Тогда же Елим Павлович составил подробный план модернизации заводов тагильского округа, и согласовал его со специалистами. Согласно этому плану, модернизация предприятий должна была завершиться к 1916 году. Для этих мероприятий Демидов намеревался привлечь как российских, так и иностранных специалистов – из Франции и Соединённых Штатов. Для финансирования этих мероприятий предполагалось привлечь как государственные средства, так и частный капитал: 750 тысяч рублей выделило правительство, ещё 300 тысяч было взято в частных банках. Сам Елим Павлович намеревался вложить в реконструкцию и модернизацию заводов около миллиона рублей из крупного наследства, доставшегося ему после смерти Ю. С. Нечаева-Мальцова.
Кроме большого состояния, троюродный дядя оставил любимому племяннику всю недвижимость, в том числе и имение в Полибино. Поначалу Елим взялся за реконструкцию обветшавшего здания усадьбы. В частности, были произведён ремонт помещений, деревянные лестницы были заменены чугунными, отлитыми на Нижнетагильском заводе, был произведён ремонт и «шуховской» башни, которую прежний владелец Полибино купил у Владимира Григорьевича Шухова по окончании XVI Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде.

Тагильский металл в усадьбе Полибино

«Шуховская» башня, купленная Ю. С. Нечаевым-Мальцовым и установленная в Полибино

Елим Павлович знал, что в Полибино часто гостили такие известные деятели русской культуры, как Толстой, Репин, Айвазовский, Поленов, Васнецов и многие другие, и задумывал в будущем пойти по стопам дяди.

Однако все планы Е. П. Демидова начали рушиться с началом войны.
Только-только начатую модернизацию производства пришлось свернуть. Заводы с их устаревшим оборудованием не справлялись с государственным военным заказом. К нехватке сырья, с которым демидовское хозяйство ещё кое-как справлялось, прибавились нехватка трудовых ресурсов. Часть предприятий пришлось остановить. В конце концов, чтобы избежать полного банкротства, Елим Павлович дал согласие на акционирование заводов.
В 1916 году при участии «Русского для внешней торговли банка» было создано «Акционерное общество Нижнетагильских и Луньевских горных и механических заводов наследников П. П. Демидова, князя Сан-Донато». Устав общества был подписан лишь в марте 1917-го, за несколько месяцев до Октябрьской революции.

Известие о революции в России застало Елима Павловича с семьёй в Ницце.
Вместе с женой Софьей Илларионовной и сыном Владимиром Демидов он возвращается в Афины. Одна за другой приходят из России шокирующие новости: новая власть не нуждается в услугах Демидова как дипломата; заводы национализируются, недвижимость изымается.
О последних годах жизни «третьего князя Сан-Донато» известно немного. Был почетным атташе Югославии в Греции. Изучал русскую литературу. Писал по-французски исследования о Пушкине и Тургеневе. Издавал в Париже книги своих стихотворений и мемуаров. Умер Елим Павлович в 1943 году. Похоронен в приходе Троицкой посольской церкви в Афинах. Через 10 лет ушла из жизни и его супруга – Софья Илларионовна.

Могила Е. П. и С. И. Демидовых в Афинах 

Сын Елима Павловича – Владимир Елимович женился на Варваре Михайловне Новицкой. У них родились дети – Кирилл и Мария. Кирилл Владимирович умер в 2003 году. Мария Владимировна и её дети – Николай и Гертруда – проживают в Польше.

[Егор Королев]

Демидова-Сан-Донато Софья Илларионовна (1870-1953 г.), графиня, благотворительница и уполномоченная Российского общества Красного Креста

​ 
Софья Илларионовна Демидова родилась  28 августа 1870 года  г.Ново-Темниково в аристократической семье министра Императорского двора и уделов графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова и Елизаветы Шуваловой. Получила хорошее образование.

 В 1893 году вышла замуж за Елима Павловича Демидова.

Воронцовы-Дашковы были в фаворе у императора Александра III. Софья ходила в лучших подругах великой княжны Ксении, а Илларион Иванович считался личным другом Его Императорского Величества. Часто Воронцовы-Дашковы всей семьёй проводили свободное время с членами императорской семьи, выезжали на прогулки в лес или занятий спортом.

В 1901 году по протекции тестя Елим Павлович стал егермейстером императорского двора. В его ведение находились не только государевы охотничьи заказники, но также и лесничества.

С мужем приезжала на Салдинские заводы.

В 1907 году у Софии  родился сын Владимир.

В 1913 году новая Егоршинская  шахта, построенная Елимом Демидовым, получила наименование «София» в честь Софьи Илларионовы.

До и после революции проживала с семьей в Греции. В 1921 г. была избрана заместителем председателя, а затем, председателем Союза русских православных христиан в Греции (Союз действовал до 1984 года, возрожден в 2010 году и носит имя Софии Илларионовны Демидовой). После революции она много лет тратила остатки личного состояния на поддержку нуждающихся соотечественников.

В 1923 году были опубликованы воспоминания Софии Илларионовны.

Софья Демидова умерла 16 апреля 1953 года. Похоронена  рядом  с супругом Елимом Павловичем под стенами церкви Пресвятой Троицы в Афинах (Греция) при бывшем Российском посольстве в Греции. На плите княгини помещены слова из Откровения Иоанна Богослова: «Дела их идут вслед за ним».

По материалам Интернета

[Егор Королев]