С клеймом «врага народа»
115 лет назад родилась ТЕНЯЕВА Антонина Александровна (1901-1949 г.), главный инженер завода № 519 в Верхней Салде (1942-1949).
«Враги» народа на кольчугинском заводе
(Из воспоминаний ветерана Кольчугинского завода А.М. Комарова)
В те далекие тридцатые годы коллектив кольчугинских металлургов славился сплоченностью и слаженностью, а среди инженерно-технических работников, с которыми я общался, было много талантливых, беспредельно преданных своему делу. По-разному сложились их судьбы. Многие впоследствии стали крупными учеными, большими руководителями...
Черным вихрем пронесся злопамятный 1937 год, унеся с собой в небытие и неизвестность десятки, если не сотни ни в чем неповинных людей. Я был свидетелем того, как одного за другим забирали моих товарищей, каждому приклеивали ярлык «враг народа». Это сегодня уже большинство из них реабилитированы, восстановлены их честь и доброе имя. Многих посмертно. А тогда?
В августе 1937 года, когда начались массовые аресты, я работал начальником проволочного цеха и был председателем инженерно-технической секции в заводском профсоюзном комитете. Атмосфера на заводе и в городе была тревожная: люди не понимали, что кругом творится. Приходили к нам и спрашивали. А что мы могли ответить, если сами ничего не знали.
Знал я одно, что те, кого «берут» - люди честные, добропорядочные, отличные специалисты, знатоки своего дела, много полезного сделали для завода. Но в те времена приходилось молчать. Сегодняшнее поколение кольчугинских металлургов должно знать их имена. Расскажу о некоторых, которых хорошо знал.
Супружеская пара Николай Александрович Филимонов и Антонина Александровна Теняева приехали в Кольчугино в 1927 году. Были они молодыми инженерами, окончившими Горную академию. Умные, образованные, деятельные, они быстро вошли в коллектив, завоевали общее уважение. Николай Александрович начинал свою профессиональную карьеру в литейном цехе, а уже позже был назначен главным металлургом завода. С именем Филимонова связана одна из значительных страниц истории Кольчугинского завода — переход на плавку металла в электрических печах повышенной мощности.
Дело в том, что до 1927 года на всех заводах страны плавку металла вели в тиглях. Это был тяжелый физический труд, пагубно влиявший на здоровье рабочих. Первым на электроплавку в 300-килограммовых печах перешел Ленинградский завод «Красный выборжец».
Когда речь зашла о электроплавке металла на Кольчугинском заводе, Филимонов предложил внедрять 600—700-килограмовые печи, чтобы получить большой слиток и обеспечить более высокую производительность труда. Фирма «Фиат» с этим предложением не согласилась, так как не было разработано и освоено производство подовых камней для этих печей. Тогда Филимонов заявил: «А зачем подовые камни? Мы подберем состав огнеупорной футеровки и будем на месте избивать эти камни».
Мастерство кольчугинских умельцев, помноженное на знание и творческую мысль инженера, победили. Вместе с мастером М.А.Макаровым, техником А. А. Некрасовым и рабочими подовой мастерской, Николай Александрович Филимонов сначала сконструировал новую форму для бесшовного камня, а затем подобрал состав огнеупорной футеровки. И печи стали выдерживать более двух тысяч плавок. Так были введены в действие 600-килограммовые печи. Позже были разработаны двух- и трехфазные печи уже емкостью до трех тони. Филимонов был и инициатором введения строгих инструкций по плавке металла.
Антонина Александровна Теняева работала в центральной заводской лаборатории. Умная женщина и способный инженер, она занималась рационализацией прокатного производства. В те времена на заводе шло освоение большого количества новых сплавов, и во всем этом она принимала непосредственное участие, давала советы и предложении.
В 1936 году, на почве разногласий с директором, Николай Александрович Филимонов был вынужден уйти с завода и уехать в Тулу. Теняева с дочерью оставалась в Кольчугине. Вскоре пришла страшная весть: Филимонов арестован, как «враг народа». Скорый суд и ссылка в Норильск, где и отбывал он свой 15-летний срок. И даже освободившись, Николай Александрович был лишен права жить ни только в столичных, но и во многих городах страны. После освобождения он поселился в Красноярске.
Антонина Александровна Теняева, разлученная с мужем, в 1941 году эвакуировалась в Орск. Там она много сил и знаний, энергии отдала строящемуся заводу. Руководство знало и ценило ее, как по настоящему грамотного специалиста и поэтому в 1944 году она была назначена главным инженером завода в Верхней Салде, где хорошо сумела поставить дело. К большому сожалению, стечение разных обстоятельств толкнуло ее на роковой шаг, и Антонина Александров трагически погибла.
Из книги «Наши корни. Очерки по истории Кольчугинского края», Ребров В.И.
О жизни и деятельности Антонины Александровны Теняевой
Началась Великая Отечественная война с гитлеровской Германией. Советский Союз вынужден был перебазировать в восточные районы большое количество предприятий. В течение каких-либо трех месяцев 1941 года было перебазировано более 1360 крупных, главным образом военных предприятий, в том числе эвакуирован на Урал 455 предприятий.
Верхнесалдинский завод стальных конструкций и мостов «Уралстальмост» на основании постановления правительства от 24июня 1941 г. был эвакуирован в город Челябинск, где и работает по настоящее время.
В Верхнюю Салду были эвакуированы два предприятия: одно - Министерства авиационной промышленности из Сетуни, второе - Министерства Цветной металлургии из Кольчугино, которые были размещены на территории бывшего завода Уролстальмост. Предприятию ОЦМ была отведена восточная часть главного корпуса - это бывший склад металлов и даже не полностью, а два с половиной пролета с площадью около 16444 кв.м. Вторая половина третьего пролета с основной частью главного корпуса с подъездными путями и другими сооружениями было передано предприятию МАП. Разделено было и заводоуправление. Три четвертых его и основное жилье было передано тоже предприятию МАП.
На территории отведенной ОЦМ был размещен прокатный цех №2 с машинным отделением, а на второй половине третьего пролета, разместился заготовочно-листовой алюминиевого горячего проката стан "ТРИО" предприятия МАП.
Оба предприятия в очень сжатые сроки начали выдавать готовую продукцию - столь необходимую фронту. На монтаже работали по 16 и более часов в сутки, а иногда по несколько суток не выходили из завода даже подростки 14-15 лет. Все сознавали, что от пуска предприятий зависела победа над гитлеровской Германией.
Директором предприятия МАП был полковник Лещенко, а директором предприятия ОЦМ первое время был Яковлев, а потом Василий Сергеевич Киселев.
Закончилась война, заводы работали ритмично. Директором предприятия ОЦМ продолжал работать Василий Сергеевич Киселев, хороший организатор, превосходной души человек. Рабочие его уважали. Главным инженером и заместителем директора была Антонина Александровна Теняева.
Я в то время работал в отделе капитального строительства на должности инженера-куратора. В план работ цеха № 4 была включена работа по ремонту крыши прокатного цеха. Все несущие конструкции крыши состояли из дерева: фермы деревянные – гвоздевые, пролетом 30 метров, перекрытых двойной деревянной плитой из диагонально расположенных брусков прошитых гвоздями, кровля рубероидная.
Перед началом производства ремонтных работ, я с плотниками поднялся на крышу для определения объема работ. Вскрыв кровлю, обнаружили, что деревоплита в некоторых местах оказалась совершенно сгнившей, а когда постучали обухом по опорному узлу деревянно-гвоздевой фермы, то услышали глухой звук - как говорят строители - "шуба". Тогда я послал одного плотника за центровкой с тем, чтобы просверлить опорный узел фермы и определить, на какую глубину он поврежден гнилью. А когда начали сверлить и, просверлив на глубину миллиметров на десять, центровка провалилась на порядочную глубину, а когда ее извлекли, то вместо стружки извлекли "табачную пыль". Оставив плотников на крыше, я пошел звонить Антонине Александровне, которая, выслушав меня внимательно, спросила, где я нахожусь и быстро пришла и "приложив руку под козырек" заявила: "прибыла в ваше распоряжение", спросив, где мы поднимаемся на крышу, я сказал, что поднимаемся по стационарной настенной пожарной лестнице, и она предложила сейчас же подниматься на крышу и полезла за мной по пожарной лестнице на высоту двадцать метров. Обследовав несколько ферм и убедившись, что все они подвержены загниванию, она спросила меня, насколько это серьезно и что нужно предпринимать дальше? Я ответил, что это очень серьезно и необходимо срочно обследовать авторитетной комиссией с оформлением соответствующего акта, а для этого необходимо срочно вызвать из Свердловского "Дома техники" специалистов строителей. Пришли в заводоуправление доложили директору завода о состоянии крыши и предложили немедленно вызывать комиссию из Свердловска. Василий Сергеевич дал согласие, и Антонина Сергеевна тут же позвонила в Обком партии о содействии создания комиссии. На другой день с соседнего завода в Свердловск был направлен самолет за комиссией. Приехавшая комиссия, осмотрев тщательно несущие конструкции крыши цеха, написала в своем акте о том, что крыша цеха находится в аварийном состоянии и требует немедленной замены всей крыши. С этим актом Теняева немедленно выехала в Москву в Министерство цветной металлургии. А пока там решался вопрос о выезде на завод экспертной комиссии - здесь на заводах произошло чрезвычайное происшествие: на заводе ОЦМ сгорел цех № 2, а это по существу сгорел завод т.к. этот цех являлся основным цехом выпускаемой продукции завода. Пожар начался на соседнем заводе, при прокатке горячей заготовки алюминиевого листа на стане "ТРИО". Говорят на этом стане при прокатке заготовки листа применили легко воспламеняемое масло, которое моментально вспыхнуло, пламя не вместившись в вытяжной зонт, висевший над станом, поднялось до деревянного кровельного перекрытия, которое моментально воспламенилось, т. к. на нем было много масляной копоти. И вот в результате пожара на соседнем заводе, сгорел и второй цех завода ОЦМ.
В течение двух часов была уничтожена дотла восточная часть, бывшего завода "Уралстальмост", три пролета общей площадью около 16000 кв.м. производственной мощности. На борьбу с разбушевавшейся стихией, приехали пожарные подразделения из Нижней Салды и Нижнего Тагила, приехали даже железнодорожные поезда из Н.Тагила и Алапаевска, но все усилия их не дали никаких результатов. Но и не дали возможности распространиться пожару на соседние цеха, благо их отделяла каменная брандмауэрная стена и кроме того, к великому счастью, хотя и небольшой ветер, но дул в противоположную сторону от других цехов - с запада на восток. Температура в горевшем цехе была настолько высокая, что рулоны латунной ленты, находящиеся в цехе даже сплавились. А дымовая труба от нагревательных печей стана "ДУО-750", стоявшая на расстоянии трех метров от цеха нагрелась до такой степени, что верх ее отклонился от цеха более чем на метр. После пожара она пришла в первоначальное состояние.
Я во время пожара дежурил на крыше заводоуправления и мне это было хорошо видно и даже здесь чувствовал исходящий жар, плавился гудрон на кровле заводоуправления. И что еще немного умаляло такую утрату, так это то, что война с гитлеризмом была закончена и наша Родина уже не в такой степени нуждалась в выпускаемой этими заводами продукции.
Только закончился пожар, в это время из Москвы звонит по телефону Теняева ничего не зная о пожаре и говорит, что завтра она вылетает с комиссией. В управлении завода директора еще не было - вызвали в горком, а был его помощник Романов Федор Михайлович, который рассказал ей о происшедшем пожаре - что цеха уже не существует - сгорел. Теперь потребовалась уже другого состава комиссия.
Через несколько дней из Министерства цветной металлургии прибыла на завод комиссия уже с другими полномочиями. Министерством было принято решение: восстановление цеха № 2 возложить на "Алюминстрой", а строительство ЦЗЛ, цеха №4 - деревообрабатывающего с тарным цехом лесопилкой и цеха №6 с материальным складом произвести заводу хозспособом.
Проектирование было возложено на "Гипроцмо", а главным инженером проекта назначили Антонину Александровну Теняеву (по совместительству).
На восстановительные строительно-монтажные работы был переведен весь коллектив сгоревшего цеха, часть работников заводоуправления, связанных с прокатным производством, с оплатой среднего заработка при условии стопроцентной выработки строительных норм. Восстановление цеха было разрешено финансировать без смет, по фактическим затратам. При восстановлении цеха № 2 были произведены следующие работы: усилены фундаменты несущих колонн корпуса, стены корпуса выложены из шлакоблоков, фермы крыши выполнены из металла, по прогонам уложены железобетонные плиты с утеплением из котельного шлака, с цементной стяжкой и мягкой кровлей из рубероида. Часть оборудования была восстановлена, а часть была использована со склада оборудования, привезенного по репатриации из побежденной Германии. Электрооборудование, прикладка кабелей и КИП и автоматика тоже было все заменено. Закончив восстановление цеха № 2 и строительство вспомогательных служб, завод вступил, в строй и быстро набрал свою проектную мощность.
Главный инженер, заместитель директора завода Антонина Александровна Теняева со всей своей кипучей энергией включилась в давно вынашиваемую ею идею, в освоение непрерывного литья тяжелых сплавов в цехе №1. Цель ее была достигнута, опыт удался и был внедрен. За внедрение непрерывного литья тяжелых сплавов Антонина Александровна, начальник цеха №1 - Каганович, и рабочий этого же цеха Баталов были представлены к награждению Государственной премией. Каганович и Баталов были удостоены этой высокой награды, а Теняева в связи с репрессией и трагической смертью так и не была награждена.
По инициативе Антонины Александровны в 1944 году в техническом зале была проведена, выставка, по истории завода, которая явилась фундаментом заводского музея. Основной материал был размещен в деревянной художественно-резной раме размером, примерно, 1,5x1,2 метра, отделанной деталями из латунной ленты. Кроме этого были еще и отдельные стенды тоже с художественным оформлением, с историческим материалом в диаграммах и фотографиях. В изготовлении рам и в оформлении выставки принимали участие архитектор Васильев Николай Васильевич, я, столяр Баранцевич и другие. Приказом по заводу № 122, за успешное выполнение работ по оформлению выставки я был премирован денежной премией 350 рублей.
Эта выставка отразила весь пройденный на тот момент путь завода. Основной материал находился на стенах зала до слияния заводов ОЦМ и МАП в марте 1957 года. А после слияния заводов материал бесследно исчез к великому огорчению. Вот так мы бережем наше прошлое – нашу Историю!
Внедрив непрерывный способ литья твердых сплавов, Теняева договорилась в Министерстве, чтобы ее перевели в "Гипроцмо". Получив согласие на перевод и расчет на заводе, вечером 25 мая 1949 года она пошла в Горком КПСС, сниматься с партийного учета, а там ее исключают из партии, как врага народа. Не выдержав такого потрясения и побоявшись вторичного заключения в тюрьму, а может еще больших возмездий (это мое и некоторых других товарищей мнение) она решает покончить свою жизнь самоубийством. На другой день рано утром 26 мая она пришла на завод, поднялась на крышу цеха № 2 , восстановленного после пожара с ее активным участием, и стала ходить по крыше из одного конца в другой. Это заметил из своего кабинета начальник цеха № 6 Зафиров Константин Константинович, которому поведение Теняевой показалось подозрительным. Он позвонил директору завода и тот приказал Зафирову снять Антонину Александровну с крыши. Но как только Зафиров показался на одном конце крыши, Теняева бросилась с крыши на землю, как раз возле дымовой трубы от нагревательной печи стана "ДУО-750", оставив на крыше свое пенсне с запиской. Падала она ногами вниз и ноги, в тазовом соединении, вошли в туловище. Через два часа Теняева не приходя в сознание скончалась.
В больнице при обследовании ее тела врачами был обнаружен на левой руке, под бинтовой повязкой надрез вены. По всей вероятности она пыталась еще на квартире покончить с собой, как это делали еще в древнее время римляне - ложась в ванну с теплой водой, надрезали вену и засыпали вечным сном.
Коллектив завода, еще не зная, что ее признали врагом народа, собрался провести похороны, соответствующие ее заслуг. Но позвонили из НКВД и сказали, чтобы никаких сборов и митингов не было, и чтобы хоронили ее как врага народа. А ведь на похороны Теняевой собирались приехать работники обкома КПСС.
В итоге хоронили Антонину Александровну так: вызвали рабочих из ЖКО, погрузили гроб с ее телом на грязную грузовую автомашину и отвезли на кладбище без сопровождающих. Вот так похоронили Антонину Александровну - такого человека!
После смерти Теняевой директора завода Василия Сергеевича Киселева перевели в "Главцветмет". Новым директором завода был назначен Слободин Глеб Федорович, главным инженером - Разуваев Александр Степанович, секретарем парткома - Константин Григорьевич Носачев. А Люлина А.И. с завода уволили.
На заводе, в городе и даже в Обкоме КПСС Антонина Александровна пользовалась большим уважением и авторитетом. Она была высоко-эрудированным руководителем. На первом месте ее работы была проверка исполнения. На заводе ее все уважали, но побаивались, можно сказать, даже больше, чем директора завода. На провинившихся, она никогда не повышала голоса, и ни на кого никому не жаловалась, старалась разобраться во всем сама. Как-то раз в одном из разговоров она сказала мне: «Находясь в заключении, я прошла второй курс института».
Помню такой случай, звонит она в ОКС и спрашивает меня: «Где Иван Ильич?» (начальник ОКСа). Я ответил, что он пошел на жилучасток. А она мне говорит, что его нет ни на жилучастке, ни на промучастке, а он дома спит пьяный. «Когда пойдете домой, зайдите к нему и скажите, чтоб завтра утром в 9 часов был у меня в кабинете», - сказала мне Антонина Александровна. Я так и сделал. Иван Ильич действительно был дома в постели пьяный. На следующий день он пришел к ней в кабинет. Теняева указав на диван, сказала, чтоб тот сел на него, а затем, указав на графин с водой, стоявший на столе, сказала: "Хочешь пить – пей, сколько хочешь". А сама продолжила работать с приходящими к ней работниками завода. Так продолжалось до обеденного перерыва. В это время она встала из-за стола и сказала, чтоб он шел обедать, а после обеда, чтоб вернулся опять к ней в кабинет. После обеда продолжалась та же история, а в конце рабочего времени Антонина Александровна сказала ему: "Иван Ильич иди домой, проспись, а завтра с утра будем робить. Идите", - и взглянула на него жестким взглядом. Вот так она поступала с нарушителями трудовой дисциплины.
Антонина Александровна жила, одна, содержала домработницу, утрами проводила физзарядку и обтиралась холодной водой. По своему характеру она была очень энергичной и своим поведением воодушевляла остальных. Ее дочь Вилена Николаевна, жила в Москве и училась в институте.
Работая начальником ОКСа, я заболел, и мне предложили лечь в больницу. Узнав об этом, она приехала ко мне на квартиру. Расспросив о состоянии моего здоровья, посоветовалась, кого оставить вместо меня на время болезни. Поговорила о текущих делах и, пожелав мне быстрейшего выздоровления, уехала.
Всю проектно-сметную документацию, поступающую на завод, предварительно посмотрев, я нес к Антонине Александровне. После совместного, детального ознакомления с проектом, она назначала техническое совещание с участием всех начальников цехов и служб. При коллективном изучении проекта, если были обнаружены какие либо ошибки или неточности в исполнении - все это вносилось в протокол совещания и направлялось в проектную организацию, выполнявшую проект, для доработки. Такой метод проверки, поступающей проектной документации не допускал переделок при осуществлении проекта и не получалось задержек по вине проектной организации на доработку проекта.
Как-то поздно вечером мы с Антониной Александровной сидели в кабинете директора завода Василия Сергеевича и, закончив деловой разговор, она сказала ему: "Работаем мы много, и руководящий состав стал выдыхаться, выглядит плохо, не достает питания, надо чем-то помочь». Директор спросил ее, что она предлагает? Она ответила: "На складе сейчас есть картошка и американское тепленное свиное сало "лярд". Давайте дадим руководящим работникам». Василий Сергеевич сказал, что согласен и предложил ей составить списки. Она это быстро организовала и нас "отоварили" картошкой и лярдом. Вот так она умела не только спрашивать, но и помогать.
Работая главным инженером и заместителем директора завода, Теняева проделала огромную работу. Завод работал ритмично, перевыполнял план, показатели по всем статьям были хорошие. Антонина Александровна на заводе организовала экономическую учебу (еще в то время) с охватом всех руководящих работников. Создала исторический совет по сохранению истории завода, вела кружок по изучению марксизма-ленинизма. На всех собраниях, конференциях или на занятиях она выступала без написанного текста, имея в руках лишь маленький листочек из настольного блокнота-бювара. При выступлении она никогда не стояла за трибуной, а всегда становилась рядом. До начала работ ежедневно занималась изучением английского языка и уже переводила техническую литературу с применением справочника-словаря. Изучением английского языка с ней занимался Абрам Израилевич Люлин - уроженец России. С 1910 по 1914 год он учился во Франции. В Первую Мировую войну участвовал в военных действиях в качестве санитара. После войны уехал в Америку. В 1930 году Люлин приехал в Верхнюю Салду как иностранный специалист с группой американских инженеров на строительство завода "Уралстальмост".
В Америке Абрам Израилевич работал на заводе, где стажировались работники Днепропетровского завода стальных конструкций (единственного тогда в СССР). Их готовили для работы на заводе Уралстальмост. В Америке он очень помог днепропетровцам, как переводчик с английского на русский. После стажировки днепропетровцы приехали работать в Верхнюю Салду на завод «Уралстальмост», где готовили кадры, а при вводе цехов в эксплуатацию работали мастерами и начальниками цехов. Вот часть из них: Шкляров Николай, Ростунов Михаил Митрофанович, Дорошенко и другие.
По окончанию контракта все иностранные специалисты уехали на Родину, а Люпин, получив советское подданство, остался работать и жить в Верхней Салде, построив по ссуде себе дом. Работал активно в драмкружке при Дворце культуры, был руководителем этого кружка. И умер на сцене во время проходившего спектакля. После гибели Антонины Теняевой его с завода уволили, и он ушел работать в инструментальную механического цеха металлургического завода.
По воспоминаниям салдинского краеведа Трифонова Д.П.
